Офицер ГУР "Шаман": Мы начали подготовку к российскому вторжению ещё в 2021 году.

Командир спецподразделения ГУР "Шаман" в интервью РБК-Украина поделился информацией о начале полномасштабного вторжения России, операциях, проведенных им и его военнослужащими, а также о возможности остановки войны в настоящее время.

Герой этого интервью начал борьбу против россиян еще с 2015 года. После начала широкомасштабного вторжения он, военный с позывным "Шаман", и его товарищи объединились в одноименное спецподразделение под руководством Главного управления разведки Минобороны.

Шаманбат начал большую войну с боев в Гостомеле и затем принимал участие в ряде смелых операций как на линии фронта, так и в тылу врага. "Мы можем действовать против россиян за пределами нашего континента", – говорит "Шаман".

В обширном интервью для РБК-Украина он вспоминает события трехлетней давности, подготовку и начало российского нападения, рассказывает о том, как люди попадают в их спецподразделение, какие операции проводятся, и что дальше ожидает Россию.

– Как для вас началось 24 февраля 2022 года?

– Нужно отметить, что для нас это не стало неожиданностью. Мы готовились к началу полномасштабного вторжения. Если говорить о эмоциональной составляющей, то это было похоже на завершение какого-то гештальта. Постоянное ожидание и напряжение, которое возникло в процессе подготовки, начали истощать личный состав. Я понимаю, что война – это ужасный период. Но именно определенность и состояние, в котором исчезал вопрос выбора, приносили определенное облегчение.

Если говорить о технической составляющей, то мы с моей командой находились в нашем центральном офисе, возле генерала Буданова. Около 4:30 - 5:00 утра (точное время я не запомнил) я услышал первые взрывы и внутренне понял, что все началось – то есть "старт дан". Первым, кого я увидел, был генерал, который вышел из своего кабинета, максимально собранный, посмотрел на нашу команду и без каких-либо "прелюдий" сразу поставил задачу: ехать в аэропорт "Гостомель".

Попробую еще раз описать эту картину: открылись двери кабинета, все замолчали, генерал Буданов обвел взглядом приемную, увидел меня и почти дословно произнес: "Езжайте в аэропорт "Гостомель". Это, в принципе, все, что запечатлелось в памяти как моей, так и ребят, которые были в тот момент в приемной. Была, пожалуй, двухсекундная пауза на осознание происходящего, и затем включился маховик войны... Помещение ожило, все начали двигаться, собираться, комплектоваться, загружаться и выезжать. Вот так начался 24 февраля для меня и моей команды.

– Я правильно понимаю, что вы ехали туда фактически на подкрепление, чтобы помочь тем силам, которые там находились?

– Я не могу сказать, что четко понимал, зачем еду. За взаимодействие с теми подразделениями, которые были непосредственно в аэропорту, отвечало другое наше подразделение специального назначения. Какие изменения произошли в ту ночь в планировании мне неизвестно, но мы команду получили уже непосредственно утром. И она была очень четкой – не допустить высадку вражеского десанта. Все остальные задачи и уточнения я должен был получить на месте по прибытии.

– Правильно ли я понимаю, что вы ожидали и готовились к тому, что будет? Значит, у вас была информация о том, что это большое вторжение состоится?

– Да, конечно. Мне странно слышать в информационном пространстве рассказы о том, что им никто не сообщал (заявления отдельных военных о том, что им не сообщали о войне – ред.). Это странное поведение и риторика. Видимо, только слабохарактерные люди могут такие вещи озвучивать. Генерал Буданов говорил о вторжении еще с весны 2021 года. Я постоянно слышал эту риторику. Активную подготовку к вторжению мы начали осенью 21-го года – готовили первых людей и группы, которые должны были работать на потенциально захваченной территории, партизанские движения.

Эти вещи мы начали готовить задолго до момента вторжения. Факт подготовки войск также имеет место. Мы знаем, какие подразделения и в каких местах оказались непосредственно в то утро. Поэтому, как я уже сказал, для меня странной является риторика о том, что кто-то не знал о предстоящем вторжении.

– Расскажите об этом первом дне, когда вы выдвинулись в Гостомель, что дальше происходило там?

– На самом деле, с первого дня осталось очень мало в памяти, ведь после этого произошло слишком много различных эффектных событий, которые вытеснили менее значимые из памяти. Но есть ряд интересных, эмоционально окрашенных для меня ситуаций, которые ярко запечатлелись в памяти.

Прежде всего, у меня был опыт взаимодействия с армейской авиацией. Но, несмотря на мой опыт участия в вооруженных конфликтах – не только в Украине, но и в мире – я никогда не был под авиаударами. Это достаточно "интересный" опыт. Я впервые оказался в ситуации, когда имеется российский вертолет Ка-52, и я пытался нанести по нему поражение, осознав, что стрелковое оружие в принципе просто успокаивает меня – что я могу по этому вертолету просто пострелять. Я увидел несоответствие между средствами, которые есть у меня, и теми, которые есть у противника. Этот момент был для меня эмоционально окрашен, потому что я понял, что будет нелегко. Эта определенная доля фатализма, которая тогда присутствовала в моих эмоциях, запечатлелась в памяти достаточно надолго.

Второй интересный момент противоположен первой эмоции. У меня был в распоряжении БТР-80 с крупнокалиберным пулеметом. Один из моих военнослужащих поразил вертолет Ми-8, который заходил на посадку с российским десантом. Я увидел, что одна из очередей попала во вражеский вертолет, и он начал снижаться, проводя вынужденную посадку. Эта посадка произошла в пределах их операционной зоны, в зоне противника. Однако я понял это позже. Через несколько дней мы взяли пленного с того вертолета, который подтвердил, что поражение было осуществлено.

Но тот момент, когда я увидел, что это, по сути, мое первое поражение противника – когда я сначала увидел мощь противника, а затем осознал, что мы также можем нанести удар противнику – это был значимый момент для меня. Даже несмотря на дальнейшие события, я понимал, что противника можно поразить. Им было нелегко осуществить высадку.

Да, высадка десанта фактически удалась. Да, это стало возможным из-за совокупности факторов: слаженности и подготовки операции со стороны противника и неслаженности и неподготовленности нашего поля боя.

Конечно, после высадки противника по нему наносилось огневое поражение, и было много интересных и героических событий, связанных как с нашими полками спецназа, так и с десантными бригадами, которые вели бои с противником в Гостомеле. К сожалению, я упустил этот момент, получив другие команды, и к вечеру того дня покинул аэропорт в Гостомеле.

Однако именно первая высадка не удалась противнику в полной мере. Им необходимо было высаживать десант с транспортных самолетов – этого не произошло из-за ряда факторов: во-первых, взлетно-посадочная полоса была заблокирована, во-вторых, первый десант на вертолетах не смог осуществить своевременную высадку для захвата плацдарма. У них все пошло не по плану. Это я считаю заслугой именно тех передовых подразделений, которые, возможно, в хаосе, но все же дали отпор противнику. Там сражались пограничники, нацгвардейцы и срочники. Это героические ребята, которые сделали гораздо больше, чем все другие подразделения, участв