Игорь Клименко: Безопасность в стране под угрозой, если в городах не останется полиции.

Журналисты РБК-Украина посетили прифронтовую зону вместе с министром внутренних дел Игорем Клименко. В интервью РБК-Украина он рассказал о роли полиции на фронте, взаимодействии министерства с ТЦК, обороте оружия и общей безопасности в стране.

Большая война продолжается уже почти три года, и прифронтовые районы Украины постепенно превращаются в одно сплошное выжженное поле. В некоторых местах всё ещё остались города – они продолжают жить, открывают кофейни и украшают новогодними гирляндами разрушенные улицы. Остатки местного населения в городах Донецкой области дополняются большими группами военнослужащих, для которых город в 10 км от зоны боевых действий кажется спокойной территорией.

Часть этих военнослужащих служит в подразделениях Министерства внутренних дел, среди которых есть и полицейские. В настоящее время их около 10 тысяч, и они служат вместе с военными на линии фронта. Министр периодически проводит совещания, заслушивая доклады командования о текущей оперативной обстановке, планах врага и действиях наших бойцов. Он общается с полицейскими и военнослужащими, награждая их государственными и ведомственными наградами.

Редакция РБК-Украина несколько месяцев просила МВД о возможности взять интервью у Клименко. В итоге журналистам предложили поехать с ним на прифронтовую территорию. За полдня нам удалось посетить Харьковскую и Донецкую области, пообщаться с военными, эвакуационной группой "Белый ангел" и, собственно, с самим министром.

"Полиция воюет в самом аду"

Дорога от Киева до Харькова – одна из лучших трасс в стране, поэтому момент, когда вы оказываетесь в одном из прифронтовых городов (название не указывается в целях безопасности – ред.), особенно контрастирует с ощущениями от блестящего областного центра. Несмотря на регулярные обстрелы, Харьков кажется, вообще не останавливается. Здесь же всё иначе.

Одна часть города пытается жить, но ей явно трудно – вдоль улиц большинство дверей к нотариусам, салонам красоты и ювелирным магазинам закрыты грязно-белыми роллетами и заколочены досками. На их фоне особенно жизнеутверждающе выглядит большая, местами примятая ёлка, которую местные жители выставили на середину улицы и украсили бумажным конфетти.

Другая часть города выглядит мрачно и почти заброшенно. Здесь фактически не осталось целых домов, только груды бетона и арматуры. Россияне начали обстреливать город уже после деоккупации, как и Херсон, словно обидевшись на радость людей, избавившихся от них.

Мы заезжаем в место, где нас ожидают нацгвардейцы и пограничники, в частности, бойцы Краматорского пограничного отряда "Форпост". Мужчины в форме стоят в подвальном помещении и ждут, когда к ним зайдёт Игорь Клименко. Они тихо переговариваются между собой и шутят, а затем, увидев камеры, немного приосаниваются, принимая серьёзный вид.

Один из военных – молодой нацгвардеец с позывным "Кощей" – соглашается дать комментарий. Он пошёл на войну 28 февраля 2022 года, потому что "хочу или не хочу – надо собираться". "Кощей" выглядит усталым и сонным, так как только что вернулся с линии фронта. На вопрос о том, перестали ли его удивлять действия россиян, он морщит лоб.

– Честно, я уже успел перестать удивляться, у них в голове такая каша, они могут учудить что угодно. У них, как всегда, империализм – чем больше территорий отхапать – тем лучше, а потом угробить их. Ну, как у них, в принципе, и получается.

Клименко заходит к военным, и звучит команда "Струнко". После небольшой речи мужчины подходят к министру, принимают награды и говорят "Служу українському народові". Эта фраза звучит с разными интонациями и голосами, но неизменно вызывает слёзы. На улице у нас появляется первая возможность задать Клименко несколько вопросов.

– Как вы думаете, какая у россиян цель? Судя по всему, они не хотят садиться за стол переговоров.

– Россияне стремятся максимально продвинуться и уничтожить нас. Если они не могут сломать дух наших бойцов, они пытаются сломать дух наших граждан. И сегодняшние обстрелы ракетами разных типов демонстрируют их намерения. Сегодня противник использовал ракеты с кассетными боеприпасами, что усложнило ликвидацию последствий обстрелов. Было ещё темно на улице, мы сначала запустили наших сапёров, а потом уже ГСЧС.

Мы двигаемся дальше. В Украине процесс мобилизации проходит откровенно не очень удачно. Об этом красноречиво свидетельствует шквал критики в адрес как сотрудников территориальных центров комплектования, так и самих полицейских, которые проводят "рейды" вместе с ними. Поэтому у людей периодически возникает вопрос к правоохранителям – почему они сами не на фронте, если призывают других?

– Сколько полиции на фронте и что вы можете ответить людям, которые говорят о том, что вся полиция должна быть в зоне боевых действий?

– Вы сегодня могли убедиться, что на линии боевого столкновения находятся подразделения Национальной гвардии, пограничники и Национальная полиция. Сегодня были два командира подразделений именно НПУ, которые уже несколько месяцев находятся в самом аду в Силах обороны. Это и наши специальные подразделения, и Лють, и сведённые подразделения, которые воюют совместно с Нацгвардией. Это тысячи полицейских.

– Каково процентное соотношение?

– 10%. Около 10 тысяч полицейских – это комбатанты, находящиеся на линии фронта.

– Можно ли увеличить это количество?

– У нас 25 тысяч находятся постоянно в зоне боевых действий. Мы занимаемся эвакуацией людей, работаем на блокпостах. Это широкий спектр работ вне полицейской деятельности. 40-45 тысяч постоянно находятся в зоне боевых действий и прифронтовых регионах. Мы говорим о пограничье, где расположены Государственная пограничная служба и подразделения полиции.

У нас задействовано максимальное количество людей, но хотел бы отметить, что в Нацполе из 100 тысяч 25% – это женщины. И 17% – это те, кто не достиг мобилизационного возраста. Теперь можно легко посчитать 45 тысяч, о которых я говорил, 25 тысяч – это женщины и 17% – это те, кто не достиг мобилизационного возраста. То есть практически все силы Нацпола задействованы. Более половины Нацгвардии выполняют боевые задания, и половина Государственной пограничной службы также задействована.

– Почему, по вашему мнению, люди так говорят? Почему вся полиция должна пойти на фронт?

– Я думаю, что у некоторых людей, которые это говорят, страх – не пойти на фронт или отправить своих родных туда. Или это просто непонимание, что безопасность в государстве, которая у нас есть на сегодняшний день, не будет существовать сама по себе, если в городах не будет полиции. С одной стороны, мы видим полицейского, но с другой – не видим огромную армию следователей, которые документируют тысячи преступлений, не видим тех, кто раскрывает преступления, чтобы людям жилось спокойнее.

Мы не говорим, что каждые сутки на службу заступает 6,5 тысяч людей на охрану и реагирование. А по указанию президента, в сельской местности полицейский должен приехать не позже чем через 20 минут после совершения